Линда Сауле: «Есть истории, о которых знаешь: только ты сможешь написать их, и никто другой»
Писательница Линда Сауле, выпускница БЭНД, чей роман «Водомерка», который выходит в издательстве Inspiria, сравнивают с прозой Джойса, рассказала о том, как она работает над текстами, что влияет на выбор темы будущих книг, и о понимании писательского успеха.
Анна Коротеева
Автор статьи
В материале мы расскажем:
Поделиться
— Когда мы последний раз общались, вы с издательством готовили обложку, утверждали правки, и вот уже книга в предзаказе: какие эмоции ты испытываешь?
— Я испытываю невероятную благодарность всем, кто уже оформил предзаказ. Отрадно знать, что книга вызывает интерес еще до появления на полках магазинов. Еще есть приятное волнение, понравится ли роман, захотят ли читатели и дальше следить за моим творчеством. Для меня это вдвойне важно, потому что сейчас я работаю над следующим романом.
— Когда ты начала писать? Что это было за произведение? Сохранилось ли оно у тебя?
— Я начала писать примерно в 6 лет. Сначала это были маленькие стишки, что-то вроде «на лугу росла ромашка». А потом решила «сыграть по-крупному» — написала небольшой рассказ о мальчике по имени Арцыбаш, который пошел гулять на реку, оказался на отколовшейся льдине, и его унесло от дома навстречу приключениям. Этот рассказ сохранился, как и пара тетрадок со стихами. Перечитывать их занятно, потому что я до сих пор помню мысли и эмоции в момент их написания.
— Когда ты начала писать? Что это было за произведение? Сохранилось ли оно у тебя?
— Я начала писать примерно в 6 лет. Сначала это были маленькие стишки, что-то вроде «на лугу росла ромашка». А потом решила «сыграть по-крупному» — написала небольшой рассказ о мальчике по имени Арцыбаш, который пошел гулять на реку, оказался на отколовшейся льдине, и его унесло от дома навстречу приключениям. Этот рассказ сохранился, как и пара тетрадок со стихами. Перечитывать их занятно, потому что я до сих пор помню мысли и эмоции в момент их написания.
Подпишись и получи бесплатный мини-учебник редактора Афиши «Всё ясно. Как писать коротко, просто и увлекательно»
— Ты уже с детства хотела стать писательницей? На каких книгах ты росла, что формировало тебя как писателя?
Несмотря на то, что пишу сколько себя помню, я даже не мечтала стать писательницей. В моем понимании писатель — это такой всемогущий волшебник, который может написать все, что захочет, когда только пожелает. Вот видит он, как идет стройка, садится и создает роман в 500 страниц. Заметил на улице потерявшуюся собаку — и пишет бессмертную «Каштанку». Я так не умею.
В раннем детстве заучивала наизусть отрывки из Пушкина и читала перед гостями (где моя память сейчас?). Когда стала постарше, пошли «Тарзан», «Волшебник изумрудного города», «Приключения Эмиля из Лённеберги». Ну а в подростковом возрасте почти полностью перешла на зарубежную литературу: Стендаль, Бальзак, Драйзер, Моэм, Ремарк, Джек Лондон.
Эталон для меня — Мопассан, считаю его величайшим мастером слова и всегда равнялась на его стиль. В общем-то именно зарубежные писатели сформировали мой слог и интересы, в моей прозе есть элементы натурализма, экспрессионизма — «след» любимых авторов. В последнее время наслаждаюсь сканди прозой: Гамсун, Ниеми, Бакман.
Считаю, что писать о России слишком ответственно. Я чувствую эту ответственность перед соотечественниками, и если когда-нибудь стану писать о России, то делать это буду с величайшей осторожностью и деликатностью.
— Как выстраивается твоя работа с книгой? Ты знала заранее, чем закончится «Водомерка»? Какие ты проводила исследования при написании книги? Сколько времени заняла эта исследовательская работа?
— Если образно описывать мою работу над будущим романом, то это похоже на танец черной дыры и попавшей в поле ее притяжения планеты. Два этих объекта сначала кружатся на огромном расстоянии, и даже не понятно, что они связаны. Постепенно они сближаются, двигаясь все быстрее, а затем черная дыра расщепляет планету и всасывает в себя без остатка. Черная дыра — это идея новой книги, а планета — ее автор.
Когда начала работать с «Водомеркой», еще не знала, каким будет финал, концовка менялась несколько раз в процессе планирования и даже написания, действующие лица тоже. Эта история вообще плохо поддавалась пластификации, ее приходилось укрощать. Подготовка заняла два месяца, а сам роман писала еще три-четыре.
Я собрала много материала по реальному делу Питера Бергманна. Так что я старалась не заблудиться в потоке фактов и версий, отделить одно от другого, не запутаться. Довольно часто отвлекалась на легенды и мифы, связанные не только с Ирландией, но и местом обнаружения Питера Бергманна. Была мысль построить повествование вокруг названия локации, где был найден неопознанный мужчина — Dead man’s Point (Приют мертвеца). Мне казалось, что такого совпадения просто не может быть (оказалось, может). И все же история увела меня в другом направлении.
— Нашла достаточно необычное описание в одном из интернет-магазинов: «Её проза "впитала" атмосферу, с одной стороны, "Дублинцев" Джойса и, с другой — романов Сесилии Ахерн» — как тебе такое сравнение? Оно соответствует твоим представлениям?
— Сравнение с Джойсом меня обрадовало и, конечно, польстило. Если моя проза хоть немного похожа на «Дублинцев», написанных в лучших традициях короткой формы, то большего я и желать не могу. Я выросла из жанра короткого рассказа, начинала с этого. И этот формат зарисовок-вспышек, импрессионистская манера письма, берущего начало из внимательного наблюдения, вдохновленности, мне очень близка. Ну и, наверное, место действия, оно тоже во многом определило дух произведения, наделило особым смыслом.
Что касается сравнения с Сесилией Ахерн, думаю, речь идет о романтической составляющей. Несмотря на то, что пишет она много, ее романы отличает «ручная сборка», она вкладывает душу в каждый. И в этом мы с ней, конечно, похожи.
— Что повлияло на выбор темы? Почему ты взяла историю, основанную на реальных событиях? Какую мысль ты бы хотела донести до своих читателей?
— Древнерусские книжники писали «по благодати». Они обладали религиозным мышлением, и написать что-то «от себя» было немыслимо. Уповали на Бога, усиленно молились, и если он давал благословение, то рождалось произведение, которое впоследствии записывалось. В наше время автору тоже нужно позволение, но не небесное, а собственное.
Есть истории, о которых знаешь — только ты сможешь написать их, и никто другой. И в такие моменты ты разрешаешь себе стать автором этой истории, у тебя больше нет сомнений, внутренних ограничений. Есть только ты и будущая книга. Так было с Питером Бергманном: я точно знала, что должна написать и, главное, дописать этот роман.
Основная мысль, которую я хотела бы донести до своего читателя: смерть — это не конец. Важно помнить, что благородные поступки, доброта и любовь к близким равны эликсиру бессмертия. Именно они оберегают человека от забвения. В этом ключе возвращение настоящего имени Питеру Бергманну — сакральная задача.
— Есть ли что-то в главной героине от самой тебя? Как ты работаешь над персонажами? Кто-то составляет целые досье, заполняет анкеты.
— Никогда не составляю досье. Пыталась, честно, но ничего из этого не вышло. Я работаю по-другому: представляю в голове персонажа так, как если бы он был другом, с которым я знакома лет 15.
Нам же не нужно досье на близких людей, мы и так о них все знаем. Когда ты видишь своего персонажа, когда он поболтал, покрутился перед тобой, дело сделано — он у тебя в голове, и исходя из его личности, ты работаешь над текстом, строишь диалоги.
В героине Сьюзан от меня только пол (смеется — прим. ред.). Надеюсь, я переросла тот неизбежный период субъектификации, когда автору необходим герой, через которого он донесет свои мысли. Роман — это автономный мир, который, вместе со своими героями, может и должен существовать сам по себе, мне не хотелось бы в него вмешиваться. Поэтому создавая героев, я дарю им максимальную свободу и просто наблюдаю, как они себя ведут.
— Как ты считаешь, можно ли научиться писать? Влияет ли на творчество другие области искусства? Просмотренные сериалы, фильмы, увиденное на выставки?
— Я считаю, что каждый человек умеет писать. Другое дело, что он при этом испытывает. Писатель пишет и получает удовольствие, а некоторые люди вообще не видят в письме необходимости, у них другие способы самовыражения. Поэтому в этой профессии остаются те, для кого писательство — это в первую очередь удовольствие. Пикассо советовал сначала познавать форму, а потом уже ломать ее. Эта же мысль будет полезна тем, кто начал писать. Учиться, совершенствовать мастерство нужно. Прежде всего для того, чтобы знать, как правильно сломать границы, создавая неповторимый авторский стиль.
Искусство безусловно влияет на творческое сознание — это способ расширить рамки мировосприятия. Вот я, например, не могла представить, что брошенный в воду камень — это искусство. Но вот я читаю подпись к перфомансу и узнаю, что это не просто бросание камня в воду, а попытка добиться квадратных кругов, получить которые в принципе невозможно. И эта заведомая бесплодность, возведенная в манифест, — и есть толчок к чему-то новому, почти трансцендентному, тому, что в будущем станет питать твое творчество.
— Расскажи, пожалуйста, как строилось обучение в БЭНД. Как тебе работалось с редактором? Какими этапами проходил творческий процесс? Какая часть творческого процесса для тебя самая сложная?
— БЭНД для меня давно стал семьей. На новые курсы я прихожу как на уютные квартирники с чаем и печеньками, где встречаю старых друзей. И конечно такое отношение к ученикам накладывает свой отпечаток и на формат обучения — он всегда мягкий, без «эффекта красной ручки» — этого нет вообще. Редакторы имеют достаточно опыта, чтобы разглядеть твои сильные стороны, так что подход сугубо индивидуальный, что большая редкость в наше время.
На романном курсе мне повезло с редактором. Евгения Лисицына — чуткий профессионал и фанат своего дела. Она была первой, кто поверил в идею, увидел в ней потенциал. Работа с ней стала очень плодотворной.
Все этапы писательского процесса сложны по-своему. Если мне легко, то это пугает. Кажется, что только через преодоление происходят изменения, и я до сих пор нервничаю, когда глава пишется слишком быстро. Мне кажется это подозрительным.
Самым сложным для меня была и остается первая строчка. Я не следую модному совету писать начало после того, как написал все остальное. Первая строчка для меня — это задел всей будущей композиции, она определяет стиль, ритм, жанр, и начать без нее для меня просто немыслимо. Это ответственный выбор, в котором важно не ошибиться, потому что мне с этим же и работать. Я могу потом изменить первую строчку или страницу переписать, но это будет уже после того, как весь текст обретет форму.
— Что делать, если понял на двухсотой странице, что всё должно быть по-другому? Сталкивалась ли ты с такой ситуацией? Как выходила?
— Что делать? Пить валерьянку (смеется — прим.ред.). На двухсотой странице может быть как концовка, так и кульминация романа (в зависимости от объема будущего произведения).
Я считаю, что это хороший знак. Значит, критическое мышление не отключено, и писатель в должной мере отстранен от своего произведения и способен заметить огрехи, понять, что нужны изменения. Главное, не спутать перфекционизм и реальную необходимость внести правки. Я с таким тоже сталкивалась, но, к счастью, не на двухсотой странице.
— Кому ты доверяешь первым прочесть черновик твоей книги? Есть ли у тебя бета-ридеры?
— Первый, кто читает черновик моей будущей книги — это Юлия Гусева, мой бессменный и любимый редактор, настоящий профессионал своего дела. Именно она оберегает текст от опечаток, нестыковок и стоит на страже фактчекинга. Она же выступает и бета-ридером, и мягким критиком, к чьим советам я всегда прислушиваюсь. Она же готовит рукопись для издательства, а там текст уже попадает в руки моему издателю Юлии Селивановой, которая дает обратную связь по тому или иному отрывку или всему произведению. По опыту замечу, что предварительная редакторская работа существенно повышает уровень доверия к тексту.
— В чем заключается писательский успех? Что это значит для тебя?
— Писательский успех — это, наверное, когда читатель ждет твою новую книгу. Когда находит время и силы написать несколько слов поддержки автору или оставить отзыв, поделиться им в блоге или чате. Такие вещи бесконечно трогают, это неоценимая помощь и поддержка в работе и доказательство того, что мое творчество интересно другим.
А еще писательский успех для меня — это возможность сделать чей-то мир чуточку лучше. Если читателю хоть на какое-то мгновение удастся с помощью моих книг унестись от тревог, если мои слова будут способны подарить человеку улыбку, сделать его мир светлее — для меня это станет наивысшей наградой.
Мечтаете стать писателем?
Учитесь у лучших современных авторов – Гузель Яхина, Галина Юзефович, Алексей Иванов и других.
В школе БЭНД более 20 программ для авторов с разными запросами и разным уровнем опыта: нужны оригинальные посты для блога и нативный сторителлинг? Хотите написать серию рассказов и опубликовать их в толстом журнале? Всегда мечтали о крупной форме – романе или детской книге? BAND поможет найти свой уникальный авторский голос и выйти на писательскую орбиту.