Как Band помогла «китам», или какую духоподъемную книгу читать в феврале?

В конце января в издательстве «Азбука-Аттикус» вышел роуд-новел Александра Касаверде «Электрические киты». Александр не только пишет вдумчивую, ритмичную и захватывающую прозу, но и работает директором по продукту в Band и проектирует образовательные программы для Школы. И, по его словам, этот роман будет полезен каждому нашему студенту — все подробности в большом интервью.

— Идея китов пришла как озарение. Дело в том, что в 5-6 лет я постоянно рисовал один и тот же рисунок. Огромное существо под толщей воды. Я давно забыл об этом и уже в зрелом возрасте столкнулся достаточно с серьезным психологическим кризисом… Мне диагностировали тревожное расстройство.

Я пошел в терапию. И этот образ кита под толщей воды вернулся. В одной из книг по юнгианству я прочитал, что глубоководное существо — метафора подсознания. И тогда вот и случилось это озарение — история про путешествие к Китам.

И дальше я уже облек эту идею в жанровые рамки романа взросления, и написал роман с яркой любовной линией и достаточно серьезным и важным для меня психологическим и философским подтекстом.

А что касается времени, то в общей сложности я писал книгу четыре года. Два года я провел в небольшом творческом кризисе, из которого мне помогли выбраться Band и психотерапевт. И да, многим пришлось жертвовать. Прежде всего отдыхом. Когда я работаю над романом, у меня практически нет свободного времени. В выходные иногда уезжаю на личный писательский ретрит, где пишу по 5-6 часов. А когда нет возможности и сил писать, просто открываю и перечитываю черновики.

Я всегда мечтал написать роман в духе янг- или нью-эдалт литературы. Моими любимыми книгами всегда были «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера, «Изгои» Сьюзан Хинтон, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте... Взросление – это всегда про поиск идентичности, смысла и вместе с тем возвращение к детству, когда ты особенно трогательно воспринимаешь этот мир. На днях только посмотрел фильм «Птица» режиссера Андреа Арнольд (кстати, другой ее фильм — «Американская Милашка» — сильно вдохновлял меня при написании «Китов»). Так вот, посмотрите, сколько в главной героине Бейли чистого непосредственного восприятия мира. Возможность в жести взрослого мира найти магию… случайность ли, что только ее глазами мы видим в другом герое птицу? Или, может быть, только она способна разглядеть в нем магическое существо? Все это очень близко и моему герою Леннону, и очень важно переживать и мне самому, ведь подростковые поиск и бунтарство или — в моем случае — бунтарство молодого взрослого — это своего рода иммунитет против заскорузлости и слепоты взрослого мира.

— Для меня здесь речь идет о двух совершенно разных ролях, между которыми нужно уметь переключаться. И да, порой это бывает очень сложно.

В первой роли я своего рода выпускающий редактор. Долгое время именно на этой позиции я работал на ТВ и в кинопродакшнах, выпускал научно-популярные сериалы, рекламу, документальные фильмы. Можно сказать, что в Band я продолжаю эту работу. Я смотрю на курс как на инфраструктуру, путь, коммуникацию, историю. А на студентов — как на группу творческих людей, которым нужно выпустить свою книгу, сценарий и т.д. То есть по сути отвечаю за то, чтобы слушатель мог выпустить свой творческий продукт. То же самое я делал и в продакшнах. Выпускающий редактор – это не тот, кто знает, как правильно, а тот, кто должен сделать так, чтобы команда творцов создала, предположим, фильм и он появился в эфире в нужное время.

А вот когда я пишу, превращаюсь в ранимого интуита, ищущего дорогу во тьме, много импровизирую и работаю как художник. Но, конечно, работа с источниками по литературоведению и сами лекции меня очень вдохновляют. И в какой-то момент теория, интуиция и личный опыт сливаются в одно.

— В какой-то момент я попал в классический писательский кризис. На каком-то безумном вдохновении я написал первые десять страниц текста. Сделал десятки черновиков с сюжетом, отдельными сценами и героями. А затем наступил кризис. Следующие главы двигались очень медленно. Первые четыре главы я написал за один присест, а следующую — за две недели. А затем появился страх белого листа. Вдохновение прошло, и каждый раз, перед тем как начинать писать, я чувствовал, как немели руки, дрожал внутренний голос, и я не мог сдвинуться с места. И здесь мне помог Band. В буквальном смысле школа спасла «Китов».

Я пересматривал лекцию Алексея Поляринова на романном курсе. Он говорил вещи, которые я сто раз слышал. Но в этот раз щелкнуло. Он говорил, что, когда ты в писательском кризисе, нужно сесть за текст и сказать себе: «Хорошо, я понимаю, это будет плохо… Я принимаю это, но все равно буду писать». И вот только эта фраза вытащила меня из тупика, когда я не мог продолжить писать дальше и попал в жуткий ступор. А после лекции сел, повторил слова Поляринова и сдвинулся с места. И больше не останавливался до конца романа.

В этом вся разница между голой теорией и писателем, который рассказывает, как эта теория работает у него на практике. К примеру, вы можете прочитать книгу Джозефа Кэмпбелла про путешествия героя, но когда услышите, как с ней работает ваш коллега писатель, то столкнетесь с совершенно новыми смыслами. Поэтому лекции для меня — всегда уникальный опыт коллеги. Как говорит герой моего романа (это реальная цитата, взятая у известного мотогонщика), «Когда тебе кажется, что ты уже все умеешь, в этот момент и происходит падение».

— Думаю, основная идея в том, что дорогу осилит идущий. Мой герой страдает паническим расстройством, в целом достаточно раним, изнежен. И тем не менее он готов рискнуть своим мнимым благополучием для того, чтобы попробовать найти ответы на мучающие его вопросы. И несмотря на то, что плохо, тяжело и больно, он по чуть-чуть, шаг за шагом идет вперед.

— Я думаю, что студенты Band найдут много общего с моим главным героем и смогут ему сопереживать. Дело в том, что мой герой сам — молодой писатель, который познакомился со своей девушкой на писательском марафоне. Один из его самых близких людей — профессор литературной теории Борев, с которым он разговаривает в своем воображении и рассуждает о том, как писательство могло бы помочь ему выбраться из передряг, в которые он попадает.

— Да, это достаточно расхожая идея. Мое взросление пришлось на двухтысячные. Это именно то время, когда активно переводили битников, Генри Миллера… Вот от них все и пошло. Мы верили, что, чтобы написать роман, нужно самому пережить некое головокружительное приключение…

И так сложилось, что часть своей жизни я провел именно так — путешествовал автостопом, жил в разных городах и странах, общался с людьми из маргинальных тусовок, отправлялся в творческие и духовные паломничества. Но вот сейчас понимаю, что ничего этого для хорошей книги не нужно. Иногда достаточно просто рассказать о своем детстве, дворе, первом впечатлении от встречи… Но сложилось как сложилось, я ни о чем не жалею.

— Это пока творческий секрет )